Каныш Сатпаев родился 12 апреля (31 марта) 1899 года в ауле № 4 Аккелинской волости Павлодарского уезда Семипалатинской губернии (ныне Баянаульский район Павлодарской области) в семье Имантая би Сатпаева. При рождении младенца нарекли именем Габдулгани, однако его мама Алима стала звать его ласкательно Ганыш, Каныш. Вскоре все стали звать мальчика Канышем.

«Он с детства любовался нагромождениями гор, слушал, как бормочут горные потоки по ущельям, дышал терпким, как весенний кумыс, воздухом, настоянным на травах и цветах. Суровая и нежная, изысканная и ласковая природа Казахстана баюкала его, растила ему орлиные крылья», — так поэтически высказался в свое время о Каныше Имантаевиче академик АН КазССР Қажым Жумалиев.

Он рано остался без матери. Каныш учился сначала в аульной школе, где преподавание шло на арабском языке, потом в Павлодарской двухклассной русско-казахской гимназии. Среди его однокашников был впоследствии репрессированный знаменитый казахский драматург, прозаик и поэт Жусипбек Аймауытов. Затем в его жизни была Семипалатинская учительская семинария, директором которой был его двоюродный брат, преподаватель русской филологии А. З. Сатпаев (в 1937 году он будет расстрелян). В Семипалатинске Каныш Сатпаев встречался и с Ахметом Байтурсыновым, и с Миржакыпом Дулатовым, и с поэтом-демократом Султанмахмутом Торайгыровым, учился вместе с Мухтаром Ауэзовым, Алькеем Маргуланом. Преподавали в семинарии знаменитые братья-краеведы Белослюдовы, замечательная чета просветителей — Назипа и Нургали Кулжановы.

Первый казах с дипломом горного инженера

Но молодого человека начало подводить здоровье, поэтому экзамены для получения диплома он сдавал экстерном.
1920-1921 годы Сатпаев провел в родных краях, куда вернулся на кумысолечение из-за обострившегося туберкулеза. В это же время он женится на Шарипе Омаровой, от которой родилась дочь Ханиса.

Решающую роль в судьбе Сатпаева сыграла его непредвиденная встреча с профессором Томского технологического института М. А. Усовым в Баян-Ауле в середине 1921 года, который тоже приехал на кумысолечение. «Он настолько заинтересовал 22-летнего парня рассказами о геологии, что в 1921 году Сатпаев оставил должность народного судьи и поступил в технологический институт в Томске», — пишет И. Т. Лозовский, автор книги о студенческих годах К. Сатпаева в Томске. В итоге, став студентом Сибирского технологического института, он достиг того, к чему страстно стремился все последние годы.

Жизнь в городе только начала налаживаться после разрухи военного времени. Не хватало продовольствия, топлива, одежды. Особенно тяжело приходилось студентам. В это сложное время М. Усов много сделал для Каныша. Отношения учителя и ученика переросли почти в родственные — отца и сына. Когда Каныш достаточно серьезно заболел в Томске, Усов и его жена настояли, чтобы он переселился к ним.

Здесь же, в Томске, Каныш знакомится с Таисией, своей второй супругой, которая одновременно с ним окончила горный факультет технологического института.

«Если Каныш Имантаевич Сатпаев парил, как молодой орел, в необъятных степях Улытау, не останавливаясь в полете, в этом огромная заслуга его жены, Таисии Алексеевны. В ней воплотились любовь, дружба, духовная близость, неотступное стремление к единой цели. Она была женой, другом и соратником», — напишет позже о ней известный казахстанский поэт, государственный и общественный деятель К. Салыков. Дочь от этого брака — Меиз Канышевна — по примеру родителей выбрала профессию геолога.
В 1926 году К. И. Сатпаев успешно окончил Томский технологический институт и, став первым казахом с дипломом горного инженера-геолога, был направлен в распоряжение Центрального совета народного хозяйства.

Забегая вперед, скажем, что Каныш на долгие 15 лет уезжает в Карсакпай, чтобы доказать, что здесь находится крупнейшее в мире месторождение меди.

Место работы — степь

Условия местной природы молодого специалиста особо не баловали, за долгие месяцы зноя степь успевает так выгореть, что осенью она кажется не только суровой, но и безжизненной…. О тогдашних связях Джезказгана с внешним миром повествуют архивные документы Атбасарс­кого треста, хранящиеся в Центральном архиве ВСНХ СССР: «…Дороги здесь вовсе отсутствуют. Надежная связь — это лишь верблюды, которые имеются в руках местного населения». Таким впервые увидел место своей будущей работы Сатпаев.
В тридцатых годах в казахской степи повсеместно начался страшный голод. Многие аулы обезлюдели. «Каныш Имантаевич не мог быть равнодушным созерцателем страшной беды родного народа. Он считал, что всех, кто смог добраться до буровой, надо спасти, поддержать до лучших времен. Число рабочих его отдела в тот год достигло тысячи человек. Случайно приехавший в аул своей сестры К. Сатпаев увидел в юртах умерших от голода людей. В одной из них он обнаружил полуживых детей, среди которых были и дети его сестры. Он решает вывезти всех. Это было время, когда он со своей супругой заботились о девятнадцати молодых Сатпаевых. Один из них, Кемаль Акишев, потом станет известным археологом, доктором наук, который обнаружит при раскопках «Золотого человека» вблизи Алматы», — повествуют архивы.

Предвидение

В 1932 году Каныш Сатпаев публикует первую научную монографию «Джезказганский меднорудный район и его минеральные ресурсы». К тому времени было установлено, что в рудах Жезказгана более 2 млн тонн меди, а не 60 тыс. тонн, о которых говорили английские специалисты и сотрудники из Геологического комитета при СНК. Это было доказательством научного предвидения Сатпаева. В 1934 году он выступает на сессии АН СССР с докладом «Медь, уголь, железные, марганцевые руды и другие полезные ископаемые Джезказган-Улутауского района», в котором всесторонне обосновывает богатые перспективы Жезказганского месторождения и всего района. Ученые Москвы во главе с В. А. Обручевым убедились в безусловной победе молодого ученого.

В декабре 1934 года Каныша Сатпаева принимает Серго Орджоникидзе, горячо поддержавший идею строительства большого Джезказганского комбината. 25 марта 1936 года нарком тяжелой промышленности подписывает приказ о начале подготовительных работ по строительству медеплавильного комбината. Однако после неожиданной смерти наркома в начале 1937 года проектные работы были свернуты. Лишь в начале 1938 года, когда руководящий штаб медной отрасли был основательно реорганизован, К. Сатпаев был приглашен к новому наркому Л. М. Кагановичу, и 10 февраля 1938 года появляется исторический для Джезказгана приказ, в котором предписывалось немедленно приступить к проектированию нового большого Джезказганского комбината повышенной производственной мощности.

Начав свой трудовой путь простым инженером-геологом, молодой Каныш вступил в неравный бой со всеми, кто не верил в перспективы освоения минеральных ресурсов Центрального Казахстана. Каким гражданским мужеством, какой непреклонной верой и энергией надо было обладать, чтобы, вопреки укоренившемуся мнению о бесперспективности Джезказганского медного месторождения, доказать необходимость продолжения геологоразведочных работ на этом месторождении, самому возглавить их и в конечном счете вывести месторождение в число мировых уникумов и сделать его горнорудным гигантом.

Все для Победы

После переезда в Алма-Ату Каныш Сатпаев издает десятки научных работ, а в 1942 году публикует две монографии. Первая из них – «Медистые песчаники Казахстана и Советского Союза». Материалы для этого труда он собрал еще в годы работы в Джезказгане.

Накануне войны был завершен его большой труд «Рудные месторождения Джезказганского района», начало которого еще в 1927–1928 годах было опубликовано в журналах «Жаңа мектеп», «Народное хозяйство Казахстана» и в других изданиях. За пятнадцать лет это исследование выросло в крупную монографию. В 1942 году Канышу Имантаевичу присуждается за нее Сталинская премия второй степени. В сущности, то была награда за Большой Джезказган, который в самые трудные дни войны давал стране колоссальное количество дешевой меди. К этому времени Сатпаев был автором более сорока опубликованных научных трудов. Некоторые из них были под стать солидным диссертациям. Поэтому 17 августа 1942 года Высшая аттестационная комиссия по совокупности работ присваивает ему ученую степень доктора геолого-минералогических наук.

В трудных условиях военного времени почти весь состав Президиума Академии наук СССР эвакуировался в Казахстан. «В середине 1941 года не только дети сотрудников Академии наук СССР, но и многие академики с семьями выехали в замечательный курорт Казахской ССР — Боровое, а некоторые институты, в том числе Институт истории, экономики, географии АН СССР, — в столицу республики, город Алма-Ату, светила советской науки собрались в городе у подножия Алатау. Им предстояло целые годы работать здесь.

К. И. Сатпаев окружил эвакуированных ученых вниманием и заботой. По воле военной судьбы они оказались далеко от родного очага, лишенными привычной обстановки. Предстояло сделать так, чтобы эти пожилые люди поменьше думали о бытовых мелочах жизни. С жильем в Алма-Ате туго, пустующих квартир ни у кого нет, но если каждый сотрудник филиала потеснится, то можно предоставить уголок или комнату приезжему специалисту… А академиков устроили с настоящим комфортом. Правительство республики выделило им для жилья самый лучший дом отдыха в урочище Медеу.

Свою кипучую деятельность К. И. Сатпаев направил на организацию работы для защиты страны от фашизма. К заслугам Каныша Имантаевича также относится то, что под его руководством в 40-е годы прошлого века в Казахстане было открыто и разработано Джездинское месторождение марганцевых руд, позволившее Советскому Союзу в годы Великой Отечественной войны, несмотря на временную потерю украинского Никополя и Чиатурского месторождения в Грузии, продолжить выпуск броневой стали. В годы войны 70,9% марганцевой руды СССР были получены на данном месторождении.

Интересно отметить, что Каныш Имантаевич Сатпаев в декабре 1942 года в его «Письме фронтовикам-казахстанцам» на страницах газеты «Казахстанская правда» первым в печати привел слова о том, что каждые 9 из 10 пуль, разящих фашистов, были отлиты из казахстанского свинца. В 1945 году К. Сатпаев награжден вторым орденом Ленина и орденом Отечественной вой­ны II степени за мобилизацию ресурсов тыла.

Улытау — великие горы

В июне 1946 года Сатпаев избран первым президентом АН Казахстана.

Но диапазон интересов Каныша Имантаевича был необычайно широк и выходил за рамки естественных наук. Он был большим знатоком казахской истории, литературы, культуры, этнографии, музыки и фольклора, общеизвестны его археологические изыскания на территории Центрального Казахстана, труды по педагогике и литературе.

Он первым оценил значение романа М. О. Ауэзова «Путь Абая», передал 25 народных песен собирателю фольклора А. Затаевичу, оставил множество работ о театре, искусстве, культуре, по воспитанию молодежи.

В поездках по степи ничего не ускользало от внимания любознательного ученого. Услышав от местных жителей, что на вершине сопки Алтын шокы имеется камень с арабскими надписями, Каныш Имантаевич поехал осмотреть его. Оказалось, что это памятная плита с надписью, сделанной по приказу знаменитого Тимура (Тамерлана) о его походе в казахские степи. Находкой заинтересовался директор Эрмитажа академик Орбели, и в 1936 году его вывезли в Ленинград. Впоследствии надпись была расшифрована и датирована 1391 годом. Это стало еще одним подтверждением знаменитого похода Тимура в Дешт-и-Кыпчак против хана Золотой Орды Токтамыса.

До сих не потеряла свою актуальность статья К. Сатпаева «Доисторические памятники в Джезказганском районе», опубликованная в журнале «Народное хозяйство Казахстана» (1941 г., № 1), где он, в частности, пишет: «Народность «казах», как известно, возникла в первой половине XV века из остатков тюркско-татарских племен, составлявших на юге империю Великого могола, а на западе — Золотую Орду. Показателем значения гор Улытау как древнего политического центра казахов является тот факт, что от Улытауских гор расходились некогда территории всех основных племен, составлявших народность «казах». Существование древнего политического центра казахов в Улытау подтверждается также имеющимися в этом районе памятниками материальной культуры. На реке Кенгир, к югу от гор Баскагыл, в 65 км от Джезказгана, сохранились три старых могильника (мавзолея) из обож­женного кирпича квадратной формы с глазурованной поверхностью. Форма и размер кирпича были ближе всего к «золотоордынскому стилю». Народное предание приписывает эти могилы Алашахану, сыну Чингисхана Джучи и придворному музыканту Домбаулу».

Трагические события

Академик К. И Сатпаев был великим и одновременно простым и скромным человеком. Природа наделила его высоким ростом и красотой, он был благороден, интеллигентен и красноречив. Он выделялся в любой толпе, его всегда замечали и запоминали. Например, во время посещения Англии в 1947 году в составе советских парламентариев на официальном приеме У. Черчилль, экс-премьер-министр Великобритании, задал ему вопрос: «Все ли казахи такие богатыри, как вы?» На что последовал незамедлительный ответ: «О, нет, господин Черчилль, мой народ гораздо выше меня!..»

В его жизни, как в жизни всех выдающихся людей, были взлеты и падения. В конце 1946 года началось «сгущение грозовых туч» над Академией наук и ее руководителем Сатпаевым. В последующие годы академия испытывала большой наплыв комиссий и проверок в научных учреждениях биологического профиля. В 1951 году ему пришлось пережить горькие моменты обиды и непонимания, когда его обвинили в национализме, в сокрытии социального происхождения при вступлении в партию, опеке националистов и сокрытии того, что в 1917 году он был агитатором в правительстве Алаш Орда. Затем Бюро ЦК КП Казахстана своим решением от 23 ноября 1951 года сняло его с поста президента и члена президиума Академии наук Казахской ССР. Вскоре после этого вероятным стало и освобождение Сатпаева с поста директора Института геологических наук АН КазССР. Посыпалась критика в адрес стиля его руководства. Недовольные лица писали жалобы в высшие инстанции, вследствие чего институт стали посещать различные комиссии и проверки. Хорошо зная Сатпаева лично, а главное, ценя его профессионализм и трудолюбие, в те сложные для него времена действительного члена АН СССР поддержали в Москве.

Президент АН СССР А. Н. Несмеянов предложил утвердить его руководителем Уральского отделения Академии наук СССР или занять должность заместителя председателя геолого-географического отделения АН СССР. Сатпаев отказался, сказав, что нужен своей республике. Домой он вернулся в апреле 1952 года. Благодаря поддержке руководства АН СССР должность директора института удалось сохранить, здесь Каныш Имантаевич продолжил свою деятельность по созданию прогнозных металлогенических карт Центрального Казахстана. А через семь лет представили к Ленинской премии его главный научный труд по металлогении Центрального Казахстана. Когда ему сообщили, что на премию будут выдвигать только его, он ответил категорическим нет, заявив, что над металлогенической прогнозной картой работал авторский коллектив.

Как известно, через территорию Казахстана протекают 2174 реки, среди которых полноводные Иртыш, Ишим, Урал, Сырдарья, Или и другие. Однако лишь 5,5 процента воды рек приходилось на долю Центрального Казахстана. Ученый активно поддерживал строительство канала Иртыш — Караганда и всячески способствовал продвижению проектирования канала в различных инстанциях Советского Союза. Летом 1959 года К. Сатпаев обосновал необходимость строительства канала перед председателем Госплана СССР А. Н. Косыгиным и добился включения его сооружения в семилетку. Сегодня данное сооружение известно как канал имени К. Сатпаева. Ученый лично руководил комплексным изучением природных ресурсов полуострова Мангышлак, исследованиями новых месторождений угля, нефти, газа, руд черной металлургии.

Трагические события, пережитые Канышем Имантаевичем за свою сравнительно короткую жизнь, такие как расстрел в 1937-м трех его старших братьев, гонения и незаслуженное увольнение с поста президента Академии наук Казахстана во время так называемой борьбы против национализма в 1951-1952 годах, подорвали здоровье великого ученого. Академик К. И. Сатпаев скончался 31 января 1964 года в московской больнице. Ему было всего 65 лет.

Бахытжамал АЙТМУХАМБЕТОВА,
директор Мемориального музея
академика К. И. Сатпаев